Новая глава автобиографии Луиса Суареса – о нюансах перехода в «Ливерпуль» и о том, что отличает этот клуб от всех остальных.

На мою презентацию в «Ливерпуле» никто не пришел. Я только что перебрался в новый клуб за 22,8 млн фунтов, сделка была завершена, поэтому я уже размышлял о том, как меня представят. Я думал, что на «Энфилде» соберется огромная публика, я надену красную форму и буду чеканить мяч в центре поля.

«Надеюсь, я не выставлю себя дураком», – сказал я Софи.

Но переживать не стоило. Мне не пришлось набивать мяч перед тысячами болельщиков и телекамерами.

Мне сказали: «Приезжай через неделю. Будет совместная пресс-конференция с Энди Кэрроллом, несколько вопросов, пара фото и все».

Было бы приятно, если бы все прошло с полноценным размахом, но в Англии так не делают. Переполненный стадион не будет хлопать тебе, пока ты действительно не проявишь себя. Так и должно быть.

И именно так все и есть в «Ливерпуле». В нем есть нечто особенное. Что меня сразу поразило в «Энфилде», это то, насколько это небольшой и традиционный стадион. Зайдите в раздевалку и сразу это поймете. У нас не только не было всех этих современных шкафчиков – у нас их вообще не было. Открываешь дверь и видишь… вполне обычную раздевалку. Очень простую. Никакой роскоши. Низкий потолок, белые стены, длинная деревянная лавка красного цвета по периметру комнаты и напоминание АПЛ перед дверью о том, что нужно обматывать кольца и снимать драгоценности перед игрой, а также о том, во сколько мы должны выходить. Лавка физиотерапевта прямо в центре. Маленький телевизор на стене и крючок, на который можно повесить футболку. Все.

Думаю, это не изменится. Навещавшие меня люди всегда удивлялись. В этой раздевалке все находятся рядом друг с другом. Дискомфорта нет, но ты буквально наваливаешься на своих партнеров. Мне это нравилось и служило в какой-то мере мотиватором. Люди считают, что раздевалку следовало сделать побольше, но ни один игрок так не считает. Если поменять что-то, это будет уже не «Энфилд». Он всегда будет таким.

На некоторых стадионах просто гигантские раздевалки, до ближайшего партнера несколько метров, а лавка физиотерапевта вообще в другом месте. На «Энфилде» мы в прямом смысле были вместе. Мы могли общаться друг с другом, и это одна из тех вещей, что делают клуб особенным. Я сразу понял, что мне это по душе. Именно этого я и хотел.

Идти до поля тоже недолго. Сразу за дверью туннель с командой соперника. Гостевая раздевалка еще меньше. Я бывал там один или два раза – она меньше как минимум на пару метров. Но дверь, тем не менее, больше. Должен признаться, я не замечал, но дверной пролет в домашней раздевалке был намеренно сделан меньше, чтобы игроки казались крупнее и внушительнее при выходе. Не знаю, насколько это работает, но идея хорошая.

Перед спуском по лестнице небольшая площадь, особо там не собраться. Узкая лестница, небольшое помещение, чтобы команды бок о бок могли спуститься. Иногда приходилось пропускать кого-то вперед. Ну и в конце дверь – обычная красная дверь с окошечком. Ничем не примечательная, за исключением того, что за ней находится одно из самых известных футбольных полей мира.

В раздевалке не слышно болельщиков, потому что, как правило, там у нас была музыка. DJ раздевалки постоянно менялся. Сначала им был Пепе Рейна, затем стал Дирк Кейт. Потом нам пришла идея, что каждый игрок выбирал по две песни, которые закидывались на iPod. Южноамериканские футболисты собрались и выбрали несколько мелодий. Я не собирался ставить слишком много уругвайской музыки, иначе, думаю, меня бы выгнали с раздевалки. Затем в клуб пришел новый массажист Педро Филиппу, который очень любит музыку. Он взял эту обязанность на себя.

Иногда меня выводила из себя слишком громкая музыка, потому что я не слышал себя, настраиваясь на игру. Каждый по-разному настраивается на матч, и он должен делать это без музыкальных «бум-бум-бум».

После поражений или ничьих в раздевалке, как правило, мы не ставили привычную музыку. Я не хотел ее слушать, и если ее включали, я вставал и выключал на радость некоторым другим игрокам. Думаю, тут давали о себе знать мои старые ворчливые черты. Но мне хочется немного расслабиться после игры. Если мы победили, то без проблем, включайте музыку, но даже в этих случаях я бы лучше обсудил с партнером события по игре.

Перед матчами я любил слушать в раздевалке шум болельщиков, когда дверь оставалась открытой. Это цепляло, а шум становился все отчетливее с каждым шагом. Такое происходило не только перед большими матчами, а перед каждой нашей игрой. Я всегда хотел выйти на поле как можно скорее.

Это было так здорово выбежать в футболке «Ливерпуля» на поле «Энфилда». Думаю, это служило мотиватором и для наших соперников, но для «Ливерпуля» это была особенная история.

В туннеле над игроками висит знаменитая табличка «This Is Anfield». Мой тесть, приехавший навестить меня, рассказал мне о ее значимости и попросил сфотографировать его под ней. Он встал под табличкой и сказал: «Это легендарно».

Иногда я допрыгивал до таблички, иногда нет. Только перейдя в клуб, я заметил, что многие игроки пытаются дотянуться до нее. Что касается меня, тот тут все зависело от расположения духа, потому что я очень суеверен.

Многие стадионы очень похожи друг на друга, поэтому это правильно, что некоторые вещи стараются сохранить. «Ливерпуль» должен отличаться от остальных. В клубе просто невероятно проникаешься историей. Не думаю, что где-то есть подобное. Ливерпуль – это особенный город, характер которого отличает его от других – суровый, но теплый, гордый и сплоченный. Особой гордостью, естественно, является «Биттлз. Я прилетел в аэропорт имени Джона Леннона, размышляя о том, какая между ними связь. А Софи вам скажет, что музей «Биттлз» – один из немногих, которые я посетил. Откровенно говоря, мне понравилось так сильно, что я ходил туда несколько раз.

Мне как-то даже выпал шанс взять «интервью» у Пола Маккартни. На самом деле я с ним никогда не встречался, но у нас было «виртуальное интервью», на котором мы записали друг другу вопросы и отвечали на них. Это случилось после его концерта в Монтевидео, на котором он упомянул обо мне. Перед его повторным визитом в Монтевидео ответственные за организацию люди все подготовили. Встреча на экране началась с того, что мы взяли на себя роли гидов.

– Эй, Пол, куда посоветуешь сходить в Ливерпуле?

– Эй, Луис, чем мне заняться в Уругвае?

Потом я узнал, что он болеет за «Эвертон». Тем не менее, это не помешало уругвайскому «Ливерпулю» сделать его почетным членом клуба.

Любому футболисту, перешедшему в «Ливерпуль», важно осознать масштаб трагедии «Хиллсборо» для клуба, болельщиков и всего местного сообщества. Я сразу понял это, хотя со временем начинал осознавать все больше и больше. Вскоре после моего перехода была годовщина, рассказывали истории и показывали видео. В апреле  «Энфилд» и весь Ливерпуль переживает сильные эмоции, и хоть я не могу в полной мере оценить, через что прошли эти семьи, на меня это оказало сильнейшее влияние. Чем больше я узнавал, тем больше понимал позицию этих семей и их желание добиться справедливости. И мое восхищение ими также росло.

Тренировочная база в Мелвуде схожа с «Энфилдом». Она гораздо современнее, недавно было реконструирована, и игроки получили все необходимое, но ничего показушного там нет. И я смело могу назвать нашу раздевалку скромной во всех смыслах этого слова – я не встречал здесь ни одного игрока, считавшего себя лучше другого. Я сразу это понял по тому, как они общаются, как одеваются, относятся друг к другу. Отчасти это исходит от таких людей, как Стивен Джеррард и Джейми Каррагер, которые провели в «Ливерпуле» всю свою жизнь. Скаузеры, которые знают о клубе все. Каждому клубу нужны такие люди. Были также сотрудники, проработавшие в клубе очень много лет. Все сотрудники базы и клуба очень хорошо относились к игрокам, от Кэрол с Энн и до Рэя с Джейн. Они всегда спрашивали меня о семье, о детях: «Когда ты их приведешь?» Благодаря им я чувствовал себя как дома. Они очень помогали мне, когда я был без настроения – возможно, это была всего лишь улыбка, но ее ценность в плане поддержки для меня и остальных игроков нельзя недооценивать.

Чувство единства распространялось и на болельщиков. Иной раз я поражался, насколько важную роль играет клуб в жизни людей. Это отражалось и на шумовой поддержке, и на желании выбраться посмотреть игру команды, и на создаваемой ими атмосфере. Она была настолько особенной, что игроки команды соперника понимали, что «Энфилд» отличается от других. «Энфилд» сыграл ключевую роль в том, что «Ливерпуль» стал великим и успешным клубом, и чувство единства было основополагающим. Напоминание об этом былом способом мотивировать игроков на ежедневной основе и убедить их, что они настоящая команда.

Пройдя через стеклянные двери в Мелвуде на входе, первое, что ты увидишь – Кубок чемпионов. На другой стороне бюст Билла Шенкли с его высказыванием: «Прежде всего, я хотел бы, чтобы меня помнили бескорыстным человеком, человеком, который старался изо всех сил и болел за то, чтобы другие могли разделить успех, и человеком, который создал семью людей, которые могли бы, находясь на вершине и держась за руки, сказать «Мы – «Ливерпуль».

На стенах повсюду фотографии и высказывания других футболистов и тренеров. Немало цитат и от соперников, рассказывающих об атмосфере на «Энфилде» и особенных болельщиках. Там есть высказывания Стивена Джеррарда, но и Джона Терри, Тьерри Анри, а следующие слова принадлежат Йохану Кройффу: «В Европе нет ни одного клуба с таким гимном, как «You’ll Never Walk Alone». В мире нет ни одного клуба, столь же близкого со своими фанатами. Я сел понаблюдать за болельщиками «Ливерпуля», и у меня пошли мурашки по коже. Толпа из 40 тысяч человек стала единой силой, поддерживающей свою команду. Не у многих команд есть подобное. За это я восхищаюсь «Ливерпулем».

Люди по всему миру знают эту историю. Одна из причин, почему, когда пришло приглашение, мне не пришлось думать дважды. Я не знал, но очень быстро ощутил ту проникновенную атмосферу вокруг клуба. Деньги всегда являются важным фактором для любого игрока, меняющего клуб, как и для любого человека, переходящего на новую работу, – всегда хочется улучшенных финансовых условий. Но для меня это определенно не самое главное. «Астон Вилла» и «Тоттенхэм» тоже мной интересовались. Думаю, «шпоры» изначально сомневались, что я был достаточно хорош – вместо меня клуб склонялся к приглашению Рафаэля ван дер Ваарта, – но когда «Ливерпуль» обозначил свой интерес, «Тоттенхэм» обратился в «Аякс» и предложил ту же сумму денег. Клуб также был готов предложить мне ту же зарплату, но как только мой агент Пере сообщил мне об интересе «Ливерпуля», все было решено. Я хотел играть за эту команду. Я мог бы получать те же деньги в «Тоттенхэме», но в плане футбола и истории я хотел перейти именно в «Ливерпуль». Время показало, что я сделал правильный выбор.

Первая беседа состоялась в Мелвуде с Дамьеном Комолли, где я понял, что и он, и главный тренер Кенни Далглиш настаивали на моей покупке и хотели видеть меня в команде. У кого-то могли быть сомнения, ведь я переходил из лиги, которая считается более слабой, но эти двое ни капли не сомневались, и я всегда буду им благодарен за то, что они поверили в меня.

В «Аяксе» были люди, считавшие, что «Ливерпуль» на тот момент не был для меня шагом вперед – команда не играла в Лиге чемпионов и занимала не самое лучшее место в чемпионате. Они знали мои амбиции добиваться успеха в действительно большом клубе, а «Ливерпуль», по их мнению, таковым не был, несмотря на улучшенные финансовые условия.

Я знал, что «Ливерпуль» давно не побеждал в чемпионате, и что в предыдущем сезоне у команды под руководством Роя Ходжсона были проблемы, но ведь не так давно они играли в финале Лиги чемпионов, к тому же я знал значимость и историю клуба. На первых встречах мне не пытались впарить истории о славном прошлом – мне рассказывали о будущем. Я не сомневался, что клуб будет бороться за подписание топ-игроков, а огромная армия болельщиков поддержит нас в борьбе за титулы. Я уже хотел перейти в «Ливерпуль», зная о значимости клуба. Теперь же я был убежден окончательно.

Всегда переживаешь странные ощущения в ожидании, когда сделка будет оформлена. В случае с «Гронингеном» я уже собирался возвращаться домой в Уругвай, когда трансфер, наконец, был завершен. На этот раз я ни капли не сомневался, что переход состоится, но приходилось ждать. На протяжении трех дней шла череда предложений и контпредложений. Я был дома, когда Пере позвонил мне и сказал, что все было готово, осталось разрешить мелкие детали. Казалось, что все, наконец, закончилось – я буду игроком «Ливерпуля».

Первые мои мысли были связаны с перспективами поиграть вместе со Стивеном Джеррардом и Фернандо Торресом. Все эти годы в Голландии, наблюдая за их голами по телевизору и играя за «Ливерпуль» на PlayStation, я никогда не мог подумать, что буду играть вместе с этими игроками в реальной жизни.

В день, когда я отправлялся в Ливерпуль, я хотел, чтобы Софи и Дельфи поехали вместе со мной, но все пошло немного не так. Пере остался у нас на ночь, мы проспали и чуть не опоздали на рейс. Пришлось оставить Софи и Дельфи дома, а сами мы помчались в аэропорт.

Сделка еще не была согласована окончательно. 3-4 дня не было официального оформления трансфера из-за разногласий по тому, как будут перечисляться деньги, но я знал, насколько сильно хочет видеть меня в команде Кенни Далглиш, и поэтому переносил задержку менее болезненно. У меня и мыслей не было, что все может сорваться.

Я оставался в отеле «Hope Street Hotel», где был, по сути, заперт. Софи и Дельфи прилетели чуть позже. Я каждый раз проверял телефон в ожидании смс-сообщения о том, что все завершено. Я не мог появиться на людях или рассказать остальным членам семьи о происходящем, пока все не было оформлено официально. Поэтому это было невероятное чувство, когда вечером 30 января мне, наконец, позвонили – я мог приехать и подписать контракт. На следующий день я мог приступить к тренировкам, а еще через день дебютировать.

Когда переходишь в новую команду, на первой тренировке всегда обращаешь внимание на своих партнеров, чтобы понять, насколько квалифицирован состав. Ну и, естественно, ты понимаешь, что внимание всех приковано к тебе. Чувствуешь себя египетской мумией – только и делаешь, что двигаешь глазами влево и вправо! Понимаешь, что все обратят внимание, если ты где-то ошибешься. Представляешь, как они скажут: «Уфф, взгляните-ка на него». На первых тренировках чувствуешь на себе взгляды всех остальных. Но как только все начинает получаться, ситуация меняется.

Далглиш представил меня на первой тренировке: «У нас новый партнер. Это Луис».

Я немного стеснялся, особенно, когда игроки начали подходить ко мне и представляться. Думаю, даже большие звезды переживают подобные моменты. Меня встретили просто великолепно, и пусть я не понимал, что мне говорят, теплый прием был очевиден. Тем не менее, все равно было немного неловко, и к тому же я не смог провести побольше времени со своими новыми партнерами после тренировки. В этот же день мне нужно было ехать в Дублин, чтобы получить разрешение на работу. Получить его в Англии столь быстро было невозможно, поэтому сразу после занятия мы должны были отправиться в Ирландию. В следующий раз я увидел своих новых партнеров, когда мы сидели вместе в раздевалке на «Энфилде», где я ждал, когда спущусь в тоннель и впервые в жизни пройду мимо таблички «This Is Anfield».