— Давайте с подарком попозже, не на людях, — просит Валуев. – А то сейчас таких сувениров натащат! – И, обреченно улыбнувшись, берет в руки фломастер.

"Автограф-сессия" длится долго – прекращает ее, да и то не сразу, только появление на ринге участников очередного боя.

— Давайте поговорим прямо сейчас, — предлагает Николай, пока жена салфеткой вытирает его вспотевший лоб. – Андеркарт (разогревочные бои перед главным поединком вечера. – Прим. ред.) сегодня, судя по программе, не слишком интересный, а потом, боюсь, пообщаться спокойно не дадут.

"ОПЕРИРОВАТЬ БУДУТ В ГЕРМАНИИ"

— Судя по сегодняшнему ажиотажу, в Германии вас по-прежнему любят?
— Надеюсь. В любом случае такое внимание, что скрывать, приятно.

— А может, немцы так рвутся за автографами из-за боязни, что видят вас в последний раз?
— Почему в последний?

— Потому что в сегодняшнем номере "Bild" прочитали, что, по словам профессора Вальтера Вагнера, вам предстоят две операции, после которых полгода нельзя будет тренироваться. А то и вернуться в спорт...
— Ох уж этот Вагнер! Могу сразу сказать: тому, что сообщает этот профессор, верить не стоит. Потому что никакого отношения ко мне он не имеет.

— Совершенно никакого?
— Единственное, что может нас связывать, причем очень условно, это то, что в 2006 году в клинике, где он работает, я лечил колени. Знаю, что этот профессор, наблюдая боксеров "Зауэрланд Эвент", регулярно сливает информацию в "Bild". А поскольку я в пятницу, прилетев в Германию, сообщил Вильфриду Зауэрланду о своем решении в ближайшее время заняться своим здоровьем, можно понять, откуда ноги растут.

— Значит, какая-то доля правды в сообщении "Bild" все-таки есть?
— Именно что доля. Это давно не секрет: мне действительно надо сделать серьезную операцию на плече и еще одну – на кисти. Но при чем тут Вагнер? Я к нему не обращался и стопроцентно никогда не обращусь. Потому что врачебной этикой там и близко не пахнет.

— Но обращались вы к немецким врачам?
— Да в том-то и дело, что нет. Обследовался я дома, в Питере. Вот оперироваться буду в Германии – наши питерские врачи с немецкими медиками уже связывались, все обговорили. Я, если честно, с этим и так изрядно затянул – больше откладывать нельзя. А тут дважды не удалось договориться с Виталием Кличко. И что, сидеть, как рыбак с удочкой, и ждать, "клюнет или не клюнет" — предложит Виталий бой снова или не предложит? Нет, такое не по мне – лучше уж всерьез заняться своим здоровьем.

— И полгода пропустить?
— Не знаю, откуда взялись эти полгода, – никаких прогнозов на этот счет сегодня нет. Более того, соглашаясь на хирургическое вмешательство, я прекрасно понимаю: может получиться и так, что мой последний бой – уже позади. Насколько затянется лечение, никакой предсказатель, никакой осьминог Пауль сегодня не скажет. А уж смогу ли я восстановиться до боевых кондиций – тем более. Но, надеюсь, смогу. Хотя не уверен, что мой бой с Кличко состоится и в этом случае.

"РУЛИ, ВИТАЛИК!"

— Не уверены?
— А как я могу быть в этом уверенным, если нам с Виталием уже дважды не удалось договориться?

— А почему, кстати?
— Хороший вопрос. Только не ко мне. Я могу лишь предполагать. Существует шоу-бизнес, боксерский бизнес. Господин Кличко считает там себя генералом. Он любит там рулить и очень не любит, как он сам говорит, "когда на него давят и выкручивают руки". При этом он сам вовсе не против проделать все это с другими на основании того, что он чемпион мира.

— Вы тоже довольно долго были чемпионом мира...
— В бытность чемпионом у меня часто спрашивали: "Когда состоится ваш бой с Кличко?". Поначалу я по наивности отвечал: "Когда-нибудь обязательно будет". А потом кое-что понял и начал говорить: "Когда я проиграю титул – вот тогда вероятность нашей встречи с Кличко станет практически стопроцентной".

— И снова не угадали.
— Выходит, так. Хотя поначалу казалось – угадал: вскоре после того как я проиграл Дэвиду Хэю, Виталий и предложил сразиться с ним.

— Но переговоры ни к чему не привели.
— В первом случае можно многое списать на нерасторопность Дона Кинга и на то, что мы запрашивали четыре миллиона долларов. Хотя после долгой торговли согласились на предложенную Кличко сумму в два с половиной миллиона, попросив оставить за нами права на показ боя на Россию и Америку. Почему-то именно это стало для Виталия очень неприятным сюрпризом. Хотя он и говорил, что это копейки, что ни российские, ни американские телеканалы интереса к бою не проявляют.

— Почему же он посчитал ваше условие неприемлемым?
— А он четко объяснил почему. "Я не люблю, когда мне ставят условия, — заявил он. – Я чемпион мира, я люблю рулить парадом!" На что я ему ответил: "Рули, Виталик, парадом!". Считаю, что его положение на боксерском Олимпе вовсе не дает ему права вести себя так, как ему заблагорассудится. Правда, многие ему это позволяют. Но в случаях с Сашей Поветкиным и со мной такого не могло быть по определению. Вот и появляются разные Сосновские (после срыва переговоров с Валуевым Виталий Кличко провел бой с поляком Альбертом Сосновским. – Прим. ред.).

"КАКАЯ, БЛИН, РЫБАЛКА?!"

— Но, "порулив" с Сосновским, старший Кличко снова обратился к вам. Даже в Питер на переговоры приехал.
— Да не ко мне он приезжал – на экономический форум. Позвонил: "Коля, ты в Питере?". — "В Питере". — "Встретиться можешь?". — "Могу". — "Приезжай, поговорим". Через три часа я приехал. Правда, в тот же вечер на пресс-конференции Виталий почему-то вдруг заявил: "К сожалению, Валуев не нашел времени со мной пообщаться. Потому что он в Карелии на рыбалке". Да если бы мы даже и не встречались, рыбалка-то откуда взялась? У меня как раз сессия была в Академии правосудия – какая, блин, рыбалка?!

Не знаю, может, он заранее заявление подготовил, думая, что я от встречи откажусь, а потом прочитал на автомате…

— Но вы встретились – это общеизвестно. Общались долго?
— Не очень. Минут тридцать–сорок. Виталий с ходу напомнил мне, что он чемпион мира по самой престижной версии, поясами которой владели...

— …Мохаммед Али, Майк Тайсон?..
— А, вы эту наработанную фразу Виталия уже слышали? Тогда вы, наверное, и дальше знаете: он предоставляет мне почетную возможность побиться за этот титул, чем я должен быть очень горд.

— А вы?
— Я спросил: "Виталий, сколько у меня на раздумья времени?". Он ответил: "Месяц у тебя точно есть". А через три недели вдруг заявил: "Мне надоело ждать Валуева!". Хотя в это время как раз шли переговоры.

— Братья Кличко часто повторяют: "Валуев ничего не решает, поэтому договориться с ним ни о чем нельзя". Хотя я точно знаю, что без вашего одобрения тот же Зауэрланд ни один касающийся вас вопрос решить не мог. Может, с Доном Кингом по-другому?
— Без моего одобрения и сегодня никто ничего сделать не сможет. Так было всегда – и так, надеюсь, всегда будет.

Да, я не приезжаю сам, не веду переговоров с его подкованными Бенте и Финкелями. Приезжает уполномоченный мной человек. Начинает разговаривать с Кличко не как с боксером, а как с промоутером – а Виталий очень любит себя именно промоутером именовать, и начинает, как любой адвокат, как любое доверенное лицо, защищать права Николая Валуева. И это жутко не нравится Кличко. И это, как он считает, дает ему право говорить: "Николай ничего не решает сам".

Ей-богу, мне все это здорово напоминает "бандитское" кино о 90-х годах: "Ты, пешка, чего приперся на стрелку, давай босса, с тобой ничего решать не будем". Разговоры Кличко на тему "Валуев ничего не решает" – это, скажем так, слабое прикрытие задницы в глазах болельщиков-дилетантов. У тех же, кто хоть чуть-чуть разбирается в боксе, это может вызывать только смех.

— Смех смехом, но ведь договориться-то и во второй раз не удалось.
— И, поверьте, вовсе не по моей вине. На этот раз к Виталию поехал не Дон Кинг, с которым братьям Кличко "трудно" общаться, а другой человек. Он очень долго пытался хоть как-то смягчить кабальные условия контракта. Мягонько так пытался, стараясь не задевать чемпионского достоинства Кличко. Смягчить практически ничего не удалось, и я согласился на все. И на полтора миллиона. И на все его гадские условия – а они, поверьте, были предложены именно что гадские. Из принципа согласился. И что? Да снова ничего! Только странные заявления на тему "Валуев – трус".

— Но что-то же за срывом вторых переговоров должно было стоять?
— Могу только предполагать что. Во время встречи в Питере я Виталику сказал сразу: "Со своими подходцами гнилыми ко мне лучше не подкатывай. Уж извини, но помогать тебе зарабатывать деньги я не стану. А драться с тобой я буду в любом случае – из принципа". Может, это его напрягло? А может, когда мы встретились и посмотрели друг на друга, что-то в моих глазах ему не понравилось – и он решил подраться со вторым Сосновским. Хотя нет: Бриггс – не Сосновский. Впрочем, при тех условиях, что прописаны в контракте, на победу у него, может быть, полшанса есть – но точно не больше.

— Да и стоит Бриггс наверняка ощутимо дешевле тех полутора миллионов, что предлагались вам.
— А риска насколько меньше! Хотя и деньги тоже имеют значение. Виталий, наверное, все прикинул – и решил, что так ему будет выгодней. Он, кстати, мне так и говорил: я бизнесмен, я должен считать деньги. Ну, пусть считает. А мне по-любому надо сейчас заняться здоровьем. Да и дел в родном Питере хватает.

"ВЫИГРАЛ В ПОКЕР 13 ЕВРО"

— Наверное, теперь вы чаще бываете дома, с семьей?
— Если бы! – вступает в разговор сидящая рядом Галина Валуева. – Я уже успела понять: есть сборы, нет сборов, результат один – мужа дома как не было, так и нет.
— Работы много! – смеется Николай. – Хорошо еще – дети пока узнают. Дочка сегодня по телефону поздравила с днем рождения. Все на полном серьезе: три с половиной года, взрослая уже барышня. Жаль, много времени уделять ей и сыну по-прежнему не получается. Дни заполнены до предела. Тренировки каждый день, школа бокса, телевидение... Да и дом надо достраивать.

— Похоже, процесс строительства ничуть не короче вашей боксерской карьеры.
— Размахнулся, чего уж там. А с другой стороны, по-другому я не умею, — перекрывая раскаты голоса боксерского конферансье Майкла Баффера, хохочет Николай. – Ставлю большие задачи и их решаю!

— В покере, на который вы, как пишут, в последнее время променяли бокс, тоже ставите большие задачи?
— Ну, раз уж, как вы говорите, "променял", тогда, конечно, большие: чемпионом мира стать, не меньше! – смеется Николай. – А если серьезно, от покера получил массу удовольствия. Интересная игра. Жаль, времени на нее не хватает.

— Вы вроде даже разбогатеть за счет покера успели?
— Ну да, — смеется Галина. – Аж 13 евро выиграл! Не знаю теперь, на что потратить!
— Как на что? – откликается Николай. – На счет положить – пусть проценты капают!

"ПОЛИТИКА – ЭТО ВСЕРЬЕЗ"

— А с политикой вы тоже решили поиграть? Или все всерьез?
— Вот это уже всерьез. Какие с политикой могут быть игры?

— Когда-то вы говорили: "Не мое это".
— Я немножко по-другому говорил: "Быть выставочной фигурой в политике не хочу". Когда постоянно готовишься к серьезным боям, времени на политику просто нет.

— А сейчас есть?
— Сейчас время появилось. К тому же речь не идет о том, чтобы завтра проснуться и марш в политики, – выборы-то в ЗАКС (Законодательное собрание Санкт-Петербурга. – Прим. ред.) только в будущем году.

— ЗАКС? Но СМИ вас сватают прямиком в Госдуму.
— Посмотрим. Во всяком случае время крепко подумать есть.

— Подумать о том, куда избираться? Или для чего?
— Для чего – давно не вопрос. Чем заниматься – тоже. Конечно, если копать – то на ниве спорта.

— А конкретнее?
— Конкретнее? В первую очередь массовый спорт, физкультура. Работы в этой сфере непочатый край, я хотел бы к ней подключиться, заниматься этим всерьез. Думаю, эта работа мне по силам: есть определенный авторитет. Согласитесь, когда делом занимаются люди, которые знают предмет, которым доверяют, есть большая вероятность, что это даст эффект.

ВОПРОС РЕБРОМ
БЫЛИ ЛИ ЧЕМПИОНЫ МИРА СТАРШЕ ВАЛУЕВА?

Николаю Валуеву исполнилось 37. Преклонный возраст по меркам многих видов спорта – но только не профессионального бокса. Здесь чемпионами в супертяжелом весе нередко становятся те, кому за 40. Боксер Возраст Соперник Год поединка Результат