15-летний Сунесс подписал свой первый профессиональный контракт с Тоттенхэмом, но за три сезона появился на поле в составе шпор лишь один раз, да и тот, что говорится, на замену. Ясное дело, парня такой расклад не радовал. Он подошел к менеджеру Биллу Николсону и прямо ему заявил, что является лучшим игроком в его гребаной команде пассажиров. У Николсона было своеобразное чувство юмора, и вскоре Грэм Сунесс месил газоны Северо-Американской лиги в составе команды Монреаль, мать его, Олимпик. Вернувшись на остров, Грэм перешел в Мидлсбро. Под руководством Джеки Чарльтона по кличке Жираф молодой Сунесс быстро впитывал мудрость старших товарищей – здесь он заиграл по-настоящему агрессивно. Клубные успехи не заставили долго ждать, во второй же сезон Сунесса за Мидлсборо команда заняла первое место во втором дивизионе.
Семь сезонов в составе Ливерпуля увековечили Грэма Сунесса и покрыли его славой. Если бы награды были сделаны в виде магнитиков, то медалями Сунесса можно было бы полностью завесить холодильник «Юрюзань», конечно потом можно перевезти холодильники вместе со всеми медалями в другое место. 5 побед в чемпионате Англии, 4 кубка лиги и 3 кубка европейских чемпионов. Грэм съедал на завтрак кусок сырого мяса, натачивал шипы на бутсах, надевал свои знаменитые усы и выходил на поле Энфилда, чтобы убивать.
Игрока Сунесса боялись соперники, сходить ногой в пах оппоненту, а потом на полном серьезе показывать рефу, что тот первый сделал затяжку на его гетрах, было для него плевым делом. Тренера Сунесса боялись уже свои. Отвесить пару увесистых подзатыльников в раздевалке мерсисайдцев в бытность тренером Ливерпуля в 1991-1994 труда для него не составляло. Иан Раш заявлял, что «тем, что в перерыве у нас в раздевалке летают долбаные чашки из-под долбаного чая уже никого не удивишь».
Прямыми ногами вперед Суи вошел в зал славы Рейнджерс, зал славы шотландского футбола, зал славы английского футбола, список ста игроков, которые потрясли Энфилд, и в сотню легенд Футбольной Лиги.
Грэм Сунесс торсит, танцует хардбасс и показывает, какая она, рыба его мечты, здоровенный йааазь
Хосе "Повар" Медина
Когда осенью 1968-го года самолет с футболистами Манчестер Юнайтед приземлился в Буэнос-Айресе, местный комментатор, освещавший прибытие великой команды Басби в Южную Америку, по традиции экспрессивно объявлял игроков из Англии: "El Beatle! – приветствовал аргентинец Джорджа Беста, – El Supremo!.. – это Бобби Чарльтон… El Bandido! El Bandido!" - комментатор рвал на себе космы и истошно вопил прозвище спускавшегося по трапу полуслепого, лысоватого беззубыша – Нобби Стайлза. Манчестер прилетел на первый матч за Межконтинентальный кубок с Эстудиантесом в статусе фаворита, на борту его самолета рвал поводок великолепный карлик Стайлз, но настоящим El Bandido, который, не пережевывая, сожрал гениального Джорджа Беста, стал игрок аргентинской команды – Хосе Медина.
В той игре Эстудиантес одержал минимальную победу. Пока Хосе Медина, заткнув за пазуху салфетку, употреблял Беста на ужин, команда Освальдо Субельдии на протяжении всех 90 минут игры атаковала британцев их же оружием – жестким, иногда грубым отбором мяча, пинками под зад и ободряющими подзатыльниками, когда судья-парагваец отворачивался. Особенно досталось Нобби Стайлзу. Карлос «Нос» Билардо (тренер чемпионов мира 1986-го года) разбил слепышу голову, а через некоторое время арбитр удалил англичанина с поля за излишне эмоциональную реакцию. Стайлз после этого говорил, что никогда до этого не видел, чтобы судья перед выходом на поле докуривал на глазах у игроков сигарету. Наверное, в Манчестере было принято попыхивать на бровке трубкой.
В ответном матче уже на 7-ой минуте аргентинцы вышли вперед. А Хосе Медина, видимо, проголодавшись за три недели разлуки, вновь принялся делать отбивную из ног Джорджа Беста. Вплоть до 89-ой минуты Эстудиантес успешно оборонялся. Правда, шотландец Вилли Морган мог забивать в одном из моментов, но был остановлен на секунду отвлекшимся Хосе Мединой, за что тот немедленно получил от Моргана удар локтем в лицо. Аргентинец тоже долго не раздумывал, схватил нападающего за грудки и швырнул его на землю. Играть оставалось совсем недолго.
На 88-ой минуте после очередного жесткого стыка Медина и Джордж Бест получили друг от друга по паре оплеух, а стиляга-североирландец еще и показал настоящий нью-скул – оставил на форме аргентинца смачный харч. За этот ничтожный инцидент рефери отправил обоих футболистов по раздевалкам и назначил штрафной в сторону ворот Эстудиантеса. Когда Медину, наконец, смогли упрятать под трибуной – фаны Манчестера не давали ему подобраться ко входу в помещение, закидывая его монетами – последовала подача в штрафную и Морган тут же отыграл один мяч. Ведь Медины уже не было на поле. Но до конца матча оставалась всего одна минута, и за это время манкунианцы не успели ровным счетом ничего. Под аккомпанемент дьявольского хохота Повара, доносившегося из раздевалки Олд Траффорда, Эстудиантес завоевал Межконтинентальный кубок.
Норман "Откусит ваши ноги" Хантер
Когда тренеру Лидса Лесу Кокеру сообщили, что один из ключевых защитников клуба – Норман Хантер – сломал ногу, то в ответ Кокер просто спросил: «Кому?»
Этот защитник был одним из тех, кто олицетворял собой великий Лидс Дона Реви. Фамилия Нормана обязывала его, как и Терри Бутчера ("Мясник”), отказаться в 15 лет от многообещающей карьеры электрика и стать настоящим охотником за ногами соперников на футбольном поле.
С началом матча шипы на бутсах Хантера превращались в кусачки, наиболее осмотрительные футболисты держались от него подальше, а те, кто все-таки рисковал, как Питер Осгуд из Челси, сказать Норману что-то вроде «Эй, парень, ты где был, когда мы забивали этот гол?», не просто получали по ногам – этим ребятам Хантер в рабочем порядке откусывал модные в то время баки.
Хантер выбирает жертву, садится на мопед и наказывает засранца
«Знаете, в то время в Ланкастер Гейт [там располагалась Футбольная Ассоциация – прим. авт.] на меня завели довольно-таки толстую папку, - вспоминает Норман, - и, понимаете, это ведь было в то время, когда нужно было кого-то реально убить, чтобы тебя удалили с поля. Было, в общем, несколько инцидентов, когда я вел себя, скажем так, несколько неосмотрительно… и потом оглядывался назад и думал – о, боже, я этого не делал, правда ведь? – но я делал…»
Дон Реви натаскал своих ребят, как свору псов. Поэтому когда хозяин покинул своих питомцев и перебрался безуспешно тренировать сборную Англии, а ему на замену пришел Брайан Клаф, который в свою очередь цепко ухватился за шары всей лидсовской бригаде во главе с Бремнером, Хантером, Рини и Джайлзом, то ни к чему хорошему это не привело. Через 44 дня Клаф покинул команду. Лидс ничего не выиграл, но при этом не пошел против собственных правил – кусать ноги полагалось только Норману Хантеру и его банде.
Клаф с самого начала заявил, что футболисты Лидса могут выкинуть все свои медали, потому что они были выиграны нечестно, как бы намекая на то, что Дон Реви очень уж любил поработать с судьями. Правда, до выбиваний дверей в судейской дело тогда не доходило. Неизвестно, как оно было на самом деле, но с уверенностью можно сказать, что у Хантера были свои представления о «фэйр плэй», которых он неукоснительно придерживался. В 1975 году в игре с Дерби Каунти Норман усомнился в справедливости пенальти, назначенного за снос известного «ныряльщика» Фрэнсиса Ли. Свое сомнение он выразил с помощью мощного хука в бороду Фрэнсису. Судья удалил обоих игроков, которые по пути в раздевалку устроили нормальный мужской махач, и, к чести Фрэнсиса Ли, нужно сказать, что невысокий форвард парой увесистых ударов даже сумел завалить Нормана на землю. Становится очевидным, почему чемпионат Англии уже давно не торт. Чемпион страны 1975-го года Дерби Каунти устраивал на поле общекомандный махач. А боевитый Миллуолл в Чемпионшипе образца 2011-го года катает по полю вату под безразличными взглядами карапузов, грызущих на трибуне поп-корн.
Антонио Раттин
Рудольф Крайтляйн, судивший четвертьфинал чемпионата мира 1966-го года, в котором схлестнулись Англия и Аргентина, был немцем. Капитан сборной альбиселесте Антонио Раттин, как ни странно, аргентинцем. Эти два парня не смогли найти общий язык. Немец свободно говорил по-английски, французски и итальянски, сносно общался на хинди и суахили, читал на хири-моту, третьем по популярности языке Новой-Гвинеи. Раттин-же в детстве нещадно забивал уроки иняза, предпочитая необгрызанному граниту науки погонять мяч в кварталах Тигре, северных трущобах Буэнос-Айреса. Чуть позже он также нещадно забивал мячи в ворота соперников Боки. Короче, когда парни схлестнулись между собой в четвертьфинальной мясорубке, им было не до лингвистических изысков. Раттин что-то прорезал по-испански, арбитр с немецкой педантичностью (простите, что вы сказали?) переспросил, в ответку получил пару увесистых латинских наворотов и, видимо, предполагая, что речь зашла о его достопочтенной матушке, зажег перед Раттином красный свет. Игра, кстати, шла по нулям, а Раттин был лучшим в составе аргентинцев, что, как бы намекало, если капитан покинет поле, то и всей сборной можно вскоре возвращаться на родину. Шансы пройти англичан вдесятером растаяли так же быстро, как тает зарплата старшего научного сотрудника в "Азбуке Вкуса". В общем, Раттин поле покидать отказался, он соорудил замысловатый покерфейс и безмятежным тоном произнес - "Но компренде!". Типа, ничего не понимаю. Сам он потом вспоминал тот эпизод и жалел о пробелах в образовании: "Если бы я мог произнести по-немецки хотя бы одно гребаное слово, я всего-лишь хотел поговорить с этим чудаком, я ведь даже и правила-то не нарушал, а этот мудак сразу сунул мне красную карточку под нос, ему бы в танцах на льду участвовать, а не матчи судить...".
- Раттин, давай вали уже, ты всех запарил! - Но, но компренде, товарищ!
Чуть было не вспыхнувшую из-за удаления потасовку удалось предотвратить члену судейского комитета Кену Эштону, он уговорил Раттина покинуть поле. В сопровождении члена штаба аргентинской сборной он гордо прошествовал в подтрибунные помещения. Правда, неунывающий капитан умудрился пройтись прямо по ковровой дорожке, приготовленной исключительно для королевы. Надо знать англичан, чтобы понять, что это для них означает (лично я не знаю, поэтому не понял). После игры в Буэнос-Айресе прошли антибританские манифестации, а Аргентину даже хотели исключить из ФИФА. С того матча началось противостояние двух сборных, вместившее в себя и "руку бога", и удаление малышки Бэкхема. Кстати, Альф Рэмси назвал потом Раттина животным. Как Раттин называл Рэмси, никто не знает, зато все поняли, что именно он о нем думает, когда капитан сборной Аргентины перед тем, как покинуть поле, демонстративно вытер сопли о британский флаг.
Билли Бремнер
Билли Бремнер дорос всего до 1 метра и 65 сантиметров, дорос и занялся делами поважнее. Ему предстояло стать величайшим игроком в истории Лидса. В клуб он пришел в возрасте семнадцати лет, получив перед этим отказ от Арсенала и Челси, которым маленький и щуплый Билли был не нужен. Тренеры Лидса разглядели в нем "парня со 130-го километра" и уже в 1960-м году позволили дебютировать на профессиональном уровне.
Бремнеру – задиристому, неуступчивому малому - журналисты "Сандэй Таймс" тут же дали прозвище "10 стоунов колючей проволоки" [стоун – мера массы в Англии – прим. авт.] После того, как Бобби Коллинз получил в 1966-м травму, капитанская повязка перешла к Билли, и он уже никому ее не отдавал. Правда, на нового капитана сразу же посыпались испытания – если Бремнер был колючей проволокой, то Дейв Маккей из Тоттенхэма – настоящим противотанковым ежом. В тот же год была сделана знаменитая фотография, на которой Дейв пробует на прочность гимнастерку Билли.
Тогда же Бремнер был призван в сборную Шотландии, поучаствовал в знаменитом поединке на Уэмбли в 1967-м, когда скотты обыграли чемпионов мира – англичан – со счетом 3-2. В 1974-м на Кубке мира выступал в привычной для себя роли капитана. Вообще, у шотландцев тогда подобралась отличная банда, за скоттов играли типы вроде "Челюстей" Джордана или Пата МакКласки, а на поле руководил тем балаганом колючий, как проволока, Билли Бремнер. Руководил вплоть до сентября 1975-го, когда на него и еще четверых игроков команды наложили пожизненный бан после инцидента в Копенгагене. Тогда после игры сборной парни решили чопорно и по-шотландски забухать. Всю компанию со скандалом вышвырнули из ночного клуба, а незадолго до этого Билли и Пат МакКласки в гостинице в порыве алкогольного бесчинства перевернули верх ногами кровать и секретер с беконом и бухлом. Во время отельного переворота в номер к парням решил заглянуть чиновник шотландской Футбольной Ассоциации, и – понеслось… Уволили даже тренера сборной Рональда МакКинзи, который просто не мог бросить парней одних в каком-то баре, где-то в чужом Копенгагене…
Через год пожизненную дисквалификацию отменили, но Бремнер в сборную так и не вернулся. Вообще, в то время в британском футболе большое внимание уделяли определенным джентльменским правилам. На поле можно было устроить здоровский махач, и зачинщикам впаяли бы всего по несколько матчей дисквалификации. Но если игрок позволял себе снять майку и швырнуть ее на поле… Например, когда в матче с Ливерпулем за Суперкубок в 1974-м арбитр удалил за драку Бремнера и Кевина Кигана, они, покидая поле, бросили майки на газон. Обоим дали по 11 матчей дисквалификации, из них 8 – за моветон.
- Кевин,я не буду раздеваться! - Нет будешь! Это прикольно!
Тот период в карьере Билли подробно описывается в фильме «Проклятый Юнайтед». Смущает только то, что Бремнера там играет Томми «Сиська» из «Большого куша».
Билли еще успел поиграть в тот футбол, когда профессия «футболист» была очень близка к народу, когда игроки по субботам пили пиво в одних и тех же барах, что и болельщики их команд, когда зарплата футболиста в первой английской лиге не особо отличалась от тех денег, которые получал обыкновенный рабочий, добывающий уголь в шахтах на юге Лидса. Когда далеко не у каждого игрока чемпионов страны был личный автомобиль, и они были вынуждены добираться на игру пешком или на переполненном автобусе. Когда VIP-ложа на стадионе отличалась от обычного сектора только наличием туалета. Когда не было никаких пластиковых сидений, и зрители на трибунах стояли так плотно друг к другу, что верхние ряды могли помочиться в карман нижним. Когда, в конце концов, рацион футболиста составлял не приглашенный повар-итальянец с десятью рецептами пасты, а теплая румяная жена, угощавшая мужа хорошо прожаренной отбивной размером со сковородку.
Незадолго до своей смерти Бремнер писал: «Когда-нибудь я постарею, буду вспоминать тот футбол, в который играли мы, смотреть на тот, в который играет нынешнее поколение, и понимать, что это две совершенно разные игры». Билли умер от сердечного приступа в 1997-м. Он так и не увидел футбол XXI века, и это не может не радовать.
| Комментарии (0) |